Стачка как бой - Страница 8

Я взял пример кампаний, которые мы ведём, и указывал на то, что мы имеем часто отставания. Тогда возникает вопрос: что же значит итти в авангарде? И здесь большевизм отличается от небольшевизма, имеющего различные очень левые вывески. Как представляют себе дело анархисты, анархо-синдикалисты, как представляли себе дело троцкисты и т. д? Они представляют себе дело таким образом: важно, чтобы небольшая группа бежала впереди, а что будет с массой, это, дескать, дело второстепенное. И вы знаете, что во Франции до войны даже сложилась теория «minorité agissante» — «активного меньшинства», причём анархо-синдикалисты понимали эту теорию активного меньшинства не таким образом, что авангард ведёт за собою армию, а что авангард ведёт бои за армию, за рабочий класс. В этом основная разница между большевизмом и анархо-синдикализмом. Когда мы говорим, что партия — авангард, мы никогда не говорили, никогда и в мыслях не имели, что партия сделает всё сама своими руками за весь рабочий класс. Это есть теория анархо-синдикалистского активного меньшинства. Когда мы говорим относительно того, что партия — авангард, это значит, что она идёт в первых рядах, что она ведёт всю армию, весь рабочий класс или часть рабочего класса, вовлекая своей активностью отсталые отряды в борьбу. Мы ставим ставку на массы и класс, анархо-синдикалисты — на инициативную личность. Их теория активного меньшинства ничего общего не имеет с определением коммунистической партии как авангарда. Итти вперёд — это не значит забежать так далеко, чтобы оторваться от рабочего класса, чтобы он остался позади и вас не понял: это означало бы превращение партии в сектантскую группу, и те руководители, которые так действуют, могут доруководиться до того, что, кроме них, никого не останется. Вот почему проблема руководства теснейшим, органическим образом связана с проблемой связи с массами, и только тот хороший большевик, который чувствует, что происходит в массе, умеет это оформить в виде политических лозунгов, умеет итти впереди, но ведя за собой массы. В этом, товарищи, вся тактическая сущность большевизма. И это относится не только к партийным кадрам нашего класса, а это — тактика, применяемая также и во взаимоотношениях нашего класса с другим классом — с крестьянством. Если партия умеет руководить своим классом, то рабочий класс сумеет руководить и крестьянством; эта система зависимости, связи проходит красной нитью через всю политику большевистской партии.

Вы скажете, что в теории все эти вопросы просты, а ежели начать применять эту теорию, скажем, в Англии или в Соединённых штатах, так это очень трудно. Например в Америке 28 миллионов рабочих, служащих и т. д., а в партии 10 тыс. человек. Ну, как же партия может руководить этой огромной махиной? Значительное количество рабочих голосует за республиканскую партию, за демократическую партию, как же можно тут говорить об авангарде и о классе? Авангард идёт к коммунизму, а подавляющее большинство класса находится в объятиях Гувера, Бора, и т. д. Что это такое? Нет ли здесь такого противоречия, которое неразрешимо, и не является ли сама постановка вопроса для такой партии, как американская, чисто отвлечённой? Нет, авангардом данная партия является потому, что она отражает не прошлое рабочего класса, а его настоящее и будущее, потому что она концентрированно отражает интересы движущегося вперёд рабочего класса, и проблема для такой маленькой партии, как американская, заключается именно в том, чтобы стать во главе масс, во главе движения. В Америке сейчас 5 миллионов безработных. Какая партия в Америке может поставить резко по-пролетарски, по-большевистски вопрос о борьбе с безработицей? Только коммунистическая партия, только она. Какая партия может оформить недовольство безработных? Только коммунистическая партия. Если партия окажется неспособной это сделать, безработные не пойдут за такой партией, и работающие за ней не пойдут. А если партия сумеет броситься в это движение, возглавить и организовать его, формулировать недовольство, она будет подниматься на дрожжах этого огромного недовольства, порождённого безработицей. В этом вся суть.

Или возьмём Англию. Мы имеем сейчас в Англии объективно благоприятную обстановку. Количество стачек, имевших место в 1929 г.‚ в четыре раза больше, чем в 1928 г. Начало 1930 г. уже предвещает очень серьёзные классовые конфликты в Англии. Партия ещё маленькая. Рабочее правительство империалистическое. Эта маленькая партия является единственной революционной рабочей партией в Англии. Всё теперь зависит от неё. Она может вырасти и — наоборот. Всё зависит сейчас от того, насколько чутко она сумеет отнестись к тому, что происходит в массах. Сегодняшние телеграммы сообщают, что при голосовании вопроса о стачке у текстильщиков примерно 90 тыс. высказалось за и 49 тыс. против. А руководители союза решили, что такое соотношение недостаточно, и срывают стачку! Если исходить из точки зрения конституции профсоюзов, которая требует не то / голосов, не то / голосов, тогда конечно можно формально оправдать лидеров. Но если наплевать с высокой колокольни на реформистскую конституцию и на связывающие инициативу масс уставы, то совершенно очевидно, то такое голосование должно быть исходным для партии для того, чтобы стать во главе этой массы и вести массы в бой против воли трэд-юнионов. Если текстильщики голосовали за забастовку, стало быть, есть воля, есть желание, есть объективная обстановка для борьбы. Телеграммы не говорят, как поступила партия, но ясно, что на этом деле можно выиграть и можно проиграть.